Согласно традиции, философы любой разговор начинают издалека, как правило, с Аристотеля. Учитывая ограниченность выступления на «круглом столе», я начну с И. Канта. Он, как известно, зарабатывал на жизнь чтением лекций «в особо крупных размерах»: нагрузка была большая (почти как у нас) и многообразие преподававшихся им дисциплин тоже впечатляет. Среди этого разнообразия лекционных курсов можно найти и логику. Кант не просто знал формальную логику своего времени; он ее еще и преподавал. Но мнение о ней и об ее будущем у Канта было довольно скептическое: он полагал, что с логикой все ясно; она уже состоялась (закончила свое развитие) и ничего нового в этой сфере уже не будет. На вопрос: «А не может ли логика пережить возрождение на качественно новом уровне, если к ней будут применены понятия и методы математики?» Кант отвечал с искренним удивлением, причем, категорически отрицательно: нет, не может. В качестве основания для своего мнения он указывал на то, что логика – чисто гуманитарная, собственно философская наука и, следовательно, применение к ней математики совершенно неуместно. (Противники преподавания математической логики и кибернетики, в вузах СССР, стояли примерно на таких же позициях.) Но в настоящее время уже очевидно, что Кант, мягко говоря, ошибся: великие люди делают великие ошибки. Но эти великие ошибки великих людей создают большие проблемы и преграды на пути прогрессивного развития человечества, в частности, на пути систематического моделирования логического мышления людей электронно-вычислительными машинами и процессами.
В этой истории есть и не очень часто вспоминаемые и обычно неосознаваемые аспекты. В частности, на уровне подсознания, Кант, не мог согласиться с возможностью возникновения математической логики хотя бы потому, что такое согласие означает опасность переноса «математической гангрены» с логики дальше, а именно, на этику и эстетику, согласно фундаментальному принципу единства логики, этики и эстетики – следствию принципа единства истины, добра и красоты. Если принять во внимание специфику кантианской философии математики, то понятно, почему, по мнению Канта, математическая этика – «явный абсурд» (причем, такой же явный абсурд, как и математическая логика). Однако до «кантианского переворота в философии» (и особенно в 16-18 веках) широко распространенным (модным) и интеллектуально респектабельным было убеждение в том, что этика и философия естественного права могут и должны быть изложены и развиты на уровне строгости и точности математики. Я разделяю это убеждение и, поэтому, на мой взгляд, математическая этика не только может, но и должна существовать как собственно философская наука, систематически использующая искусственные языки, понятия и методы математики. Современный этап и уровень развития математики делает эту принципиальную возможность вполне реальной (абстрактной возможностью она была в 16-18 веках).
Систематически используя прецедент, созданный математической логикой, математическая этика может и должна стать существенным расширением фундамента как теоретической, так и прикладной кибернетики. В настоящем 21 веке алгебра этики и естественного права может и должна способствовать переходу от машинного моделирования логического мышления людей к машинному моделированию их общественно приемлемого (морально-правового) поведения. Система внутренних и внешних операций эмоциональных интеллектуальных роботов, относительно автономно функционирующих среди людей и образующих с ними единую человеко-машинную систему, может и должна быть адекватной моделью высоконравственной и правомерной активности человека. Речь идет о морально-правовом программировании ИИ-роботов.
Очевидно, что для решения указанной теоретической и практической задачи необходимо преодолеть массу предрассудков и осуществить большой объем подготовительных работ – то, что профессиональные строители называют «нулевым циклом» в строительстве зданий. Одна из совершенно необходимых подготовительных операций – переход от чисто содержательной этики, излагаемой и развиваемой исключительно в рамках естественного языка, на уровень этики формальной, систематически использующей научную абстракцию от конкретного содержания морально-правовых форм поступков и привлекающей искусственные языки. Без систематического использования искусственных языков математическая формальная этика невозможна, так как морально-правовые формы деятельности представляют собой морально-правовых ценностные функции от некоторого числа морально-правовых ценностных переменных. Для достаточно систематического и плодотворного исследования морально-правовых ценностных функций искусственный язык математики совершенно необходим.
Однако речь не идет о превращении собственно философской дисциплины этики в раздел математики как таковой (символическая логика также не сводится к используемой в ней математике). Даже будучи основательно математизированной, современная логика по-прежнему остается собственно философской наукой. То же самое следует сказать и о грядущей математической этике. Таким образом, начинает формироваться современная, а именно, математическая философия, частными случаями (фрагментами, подсистемами) которой должны стать математическая этика, математическая эстетика и математическая логика (как собственно логика). Упомянутые три собственно философские дисциплины объединяются на неком едином метафизическом основании, а именно, в рамках некой формальной аксиологии вообще. Метафизика при таком подходе к проблеме оказывается ни чем иным как предельно общей формальной аксиологией. Алгебра метафизики – алгебра формальной аксиологии, в частности, алгебра формальной этики или, для краткости, просто алгебра этики, но при этом подразумевается, что речь идет о формальной этике. При таком подходе этика оказывается необходимо связанной с метафизикой. Систематическое исследование, в частности, математическое моделирование указанной необходимой связи метафизики и формальной этики закономерно ведет к целому ряду очень важных фундаментальных открытий, как в систематической философии, так и в ее истории. Приложение двузначной алгебры формальной этики к истории философии и к философским основаниям математики позволяет взглянуть на многие классические («вечные») вопросы философии по-новому, например, позволяет увидеть их формально-аксиологические аспекты, ранее ускользавшие из поля зрения исследователей. Оказывается, что история философии, в частности, история этики может быть представлена в «цифровом формате». Это очень важно как в эвристическом, так и в педагогическом (дидактическом) отношении, если принять во внимание прогрессивное развитие современных информационных технологий.