А.А. Гусева Роль философии Канта в развитии эстетических взглядов Фридриха Шиллера
Огромное влияние Канта на всю мировую культуру и, прежде всего, на немецкую — бесспорно. Его идеи сыграли значительную роль и в становлении философских взглядов Фридриха Шиллера — не только поэта, но и теоретика искусства, написавшего довольно много работ эстетического характера и считавшего, что его собственные «утверждения покоятся главным образом на Кантовых принципах»[1]. И деление творчества Шиллера (конечно, условное) на два периода: до и после философии Канта — вполне оправданное и справедливое. К более подробному изучению кантовской эстетики (а именно она интересует поэта) Шиллер приступает в 90-е годы XVIII века, тогда как начало положено еще в 80-х. «О Шиллере говорят, что он стал кантианцем прежде, чем прочитал Канта»[2]. Поэт увлекается Кантом благодаря профессору философии кантианцу Рейнгольду. Также и друг Шиллера Х.Г.Кёрнер рекомендует ему в своих письмах изучать Канта. Сам поэт отвечает, что ему «еще не удалось встать на этот путь»[3]. Отношение Шиллера к Канту не всегда было однозначным. По словам Гёте, Шиллер отговаривал его заниматься Кантом, считая его философию бесполезной. Но сам Шиллер кантовскую философию никогда не оставлял. Гёте же не испытал такого влияния Канта. «Сближаясь с Шиллером, приверженцем философии Канта, Гёте, по сути, никогда не переходил не позиции немецкого идеализма»[4]. А в 1795 году Шиллер пытался в письме обратиться к Канту за помощью в издании журнала «Оры», где затрагивалась философская проблематика (в этот журнал писали статьи многие известные ученые). Несмотря на то, что Кант ответил на письмо Шиллера, они не
работали вместе. Влияние Канта на Шиллера очень точно подметил Виндельбанд, который написал, что отражения взглядов философа в произведениях поэта — «отличительные черты этого времени». Несправедливо было бы приуменьшать значение собственных идей самого поэта — они оригинальны и интересны в том числе в контексте взглядов других мыслителей. Тем не менее основные работы Шиллера по эстетике — пояснение концепций Канта или разработка на их основе своих собственных взглядов, что имеет место уже начиная со статьи «О причине удовольствия, доставляемого трагическими предметами» (1792 г.). Здесь Шиллер возвышает понятие удовольствия, считая его источником целесообразность (можно провести параллели с Кантом), видя именно в нем цель искусства. Почему же Шиллера так заинтересовала кантовская эстетика? П.Ланштейн в биографии поэта (не разбирая все тонкости философии Канта) высказывает мнение, что Шиллера точно не увлекал стиль произведений Канта. Ланштейн считает, что «язык Канта сухой и запутанный, естественно, никого привлечь не может»[5]. А заинтересовало Шиллера то новое, что сделал Кант в этой области, включая эстетику в комплекс «целостной философской системы»[6]. Кант также «подготовил фундамент для новой теории искусства, если не заложил его»[7] (это слова самого Шиллера). Конечно, привлекали поэта и основные понятия эстетики Канта (особенно понятие прекрасного). Об этом Шиллер писал Кёрнеру: «Сама природа Прекрасного стала для меня во многом ясна ... Мне кажется, что я нашел объективное понятие Прекрасного, которое отчаивался открыть Кант...»[8]. Развитие идей Канта прослеживается в «Отрывках из лекций по эстетике» (1792—1793 гг.) Шиллера. Здесь он, в общем, повторяет некоторые моменты «Критики способности суждения». Подобно Канту он объясняет различие между прекрасным, приятным и добрым (одна из основных идей «Аналитики прекрасного»). Но к этому моменту поэт подводит постепенно, показывая — в статьях о творчестве Бёрка и Морица, — односторонность и неправомерность попыток соединения прекрасного с приятным у Бёрка, прекрасного с добрым у Морица. В «Объяснении прекрасного по Канту» Шиллер подводит краткий итог осмысления данной концепции кенигсбергского философа. Прекрасное — субъективно, при этом лишено интереса и влечения (суждения вкуса о нем), в отличие например, от приятного: «прекрасное же нравится без условий»[9] (Шиллер очень подробно рассматривает этот момент). Суждение о прекрасном — априорное; прекрасное является для Канта также символом нравственного или
хорошего[10]. Кроме того, Шиллер раскрывает сущность категории доброго, которое нравится «при посредстве понятия»[11]. Несмотря на то, что в этих идеях Шиллера явно чувствуется влияние Канта, поэт соглашается с ним далеко не всегда. Уже в «Отрывках из лекций по эстетике» он упрекает Канта в недостаточности аргументов в пользу отрицания объективности прекрасного. Правда, критика Шиллера не всегда логична и последовательна. Его работа «Калий, или о красоте» (1793 г.) является продолжением попыток объяснения прекрасного (доказательства объективности понятия), где он развивает и собственные идеи, заметно отходя от кантовских представлений. И в ряде моментов следуя идеям Бёрка и Баумгартена. Отдавая должное каждой из двух, не сомневаясь в доле их истинности, Шиллер указывает и на их ошибочность. Здесь он опять вступает в полемику с Кантом по вопросу о «существе красоты» (считая разделение на логическое и эстетическое все же верным). Шиллер комментирует пассаж из «Критики способности суждения» о природе и искусстве, делая довольно смелое утверждение о том, что его объяснение — единственно возможное и правильное. Он принимает кантовские идеи о различии нравственного и прекрасного (у поэта это прослеживается более четко). В статье «О грации и достоинстве» (1793 г.) (одной из основных работ) Шиллер подвергает критике этику Канта (впоследствии продолжив ее в письмах к Гёте). Эту критику Кант не оставил без внимания, довольно сдержанно ответив Шиллеру в предисловии ко второму изданию «Религии в пределах только разума». В ответ на эту критику Шиллер написал знаменитую эпиграмму, в которой метко высмеял искусственно созданную, де, Кантом антиномию долга и склонности[12]. Идеи Канта о возвышенном суммируются и комментируются Шиллером в одноименной статье, написанной в 1793 году. Статья является объяснением кантовской «Аналитики возвышенного». Но поэт предпочитает не принятое у Канта деление на математически и динамически возвышенное, а на теоретически и практически возвышенное, хотя общее понимание природы возвышенного Шиллер не оспаривает. Общий пафос шиллеровской эстетики заключался в попытке найти в понятиях прекрасного и возвышенного способ решения принципиальных общественных и культурных проблем, преодоления сложившегося кризиса. Согласно Шиллеру, это можно сделать только с помощью искусства, а не каких-либо форм борьбы. Гегель считал, что в эстетике Шиллер пошел дальше, чем Кант: он «прорвал кантовскую субъективность и абстрактность мышления и осмелился сделать попытку выйти за ее пределы»[13].
Таковы некоторые моменты соприкосновения взглядов Канта и Шиллера. Можно с уверенностью утверждать, что идеи Канта и, прежде всего, «Критика способности суждения» стали тем «фундаментом», на котором основывались эстетические суждения поэта. Он отдает должное кантовской философии, написав: «Смертным человеком доселе не было сказано ничего более великого, чем кантовские слова, в которых заключается содержание всей его философии: «Определяйся сам собою», а в теоретической философии: «Природа подчинена закону рассудка»[14].
Примечания
[1] Шиллер И.-Х.-Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Шиллер И.-Х.-Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1950. С. 289.
[2] Гулыга А.В. Кант. М., 1994. С. 194.
[3] Шиллер И-Х.-Ф. Философские письма (Примечания) // Шиллер И-Х.-Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1950. С. 721.
[4] Вильмонт Н.Н. Вступительная статья // Гёте И.-В. Избр. произведения. М., 1950. С. 16.
[5] Ланштейн П. Жизнь Шиллера. М., 1984. С. 250.
[6] Афасижев М.Н. Эстетика Канта. М., 1975. С. 95.
[7] Шиллер И.-Х.-Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М., 1950. С. 733.
[8] Там же. Т. 7. М., 1950. С. 274..
[9] Там же. С. 97.
[10] Там же. С. 99.
[11] Там же. С. 97.
[12] Очерк истории этики. М., 1969. С. 194.
[13] Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике. Кн. 1. Введение // Гегель Г.В.Ф. Собр. соч. Т. 12. М., 1938. С. 65.
[14] Шиллер И.—Х.-Ф. Калий, или о красоте // Шиллер И.—Х.-Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. С. 121.
|
|||||
|
 |
|